Я вздохнула и вернулась к анкете. Такое чувство, будто моя семья считала, что у меня нет никакого права желать чего-то для себя. Меня это злило, но я понимала, что не стоит всерьез на них обижаться. Мы не могли позволить себе такую роскошь, как желания. Главным всегда было то, что необходимо.
— Марли, если ты не желаешь быть с Максоном, думаю, нужно ему об этом сказать.
— А мы определенно не знаем, — шепнула Марли, повернувшись ко мне.
— Разумеется, убеждена, — прошептала она в ответ. — Просто говорить это вслух невежливо. — Она подмигнула мне, и я прыснула.
Впрочем, не стоит вываливать все на Максона. Он был точно такой же жертвой, как и мы сами, хотя и в несколько ином смысле. Я вздохнула и снова посмотрела на него. На его лице была написана решимость.
— Америка! — раздался хриплый от слез голос Мэй. Я могла лишь представлять, что они пережили за этот день.