Зло усмехаясь, Уильям Морган повернулся к сидящему рядом пожилому мужчине с ярко выраженной ирландской внешностью.
Интерлюдия 18. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, июль 1945 г.
Сэр Мензис, благодаря своей бледности и полумраку кабинета выглядевший не живым человеком из крови и плоти, а призраком, временно получившим возможность воплотиться в своем теле, дочитал последний лист отчета, аккуратно положил его к остальным бумагам, выровнял их, получив небольшую аккуратную стопочку, и поднял взгляд на сидящего напротив Дженкинса.
– Пиндосы суки, суки хитрые и продуманные. Так все думали. Да такие они и есть, в общем-то. Только в этот раз такое чувство, что они сами себя на…и. Перестарались, блин. Вот гляди, Андрей. Просто охрененные силы собрали на Дальнем Востоке. Вдоль границы ходят, но черту, за которой начнется война, не пересекают. Даже от Тайваня все перекинули. С ними там еще британцы крутятся. На Балтике та же херня. На Северах, где норвежские сторожевики пальцы гнули, теперь ни одного военного корабля, кроме российских, не видно. А вот с Черным морем основная хрень и происходит, – Петров снова взял сигарету из пачки, которую я выложил на столик.
Парень выключил воспроизведение и серьезно посмотрел Петелину прямо в глаза.
– Неплохо, неплохо. – Сталин отложил трубку и поднялся из-за стола. Пройдясь по кабинету, он подошел к окну, посмотрел на темное майское небо и спросил: – Лаврентий, управление лагерей точно справится с поставленной задачей в указанные сроки? Никого не придется переводить в разряд зэка за невыполненные обещания?