— Ничего, уже недолго осталось. Жизнь коротка, потерпи.
Верещагин, как истинный плебей, полагал всю проблему надуманной. Стариков нужно было просто поставить перед фактом.
Мальчишеская дружба, как и старая любовь, не ржавеет. Но Артем и Гия уже не были теми мальчишками, какими переступили порог гимназии. А в Верещагине эта перемена видна была особенно резко: он стал экстравертней, напористей и жестче. И одновременно — появилась в нем какая-то обтекаемость. Чем-то он стал похож на сверхзвуковой истребитель.
— Слушай внимательно, — сказал лейтенант Кашуку. — Проси!
Палишко взял банку левой рукой, а правой врезал рядовому под дых.
— Сейчас узнаем, — выдохнул Кашук. — О, Господи, и зачем я в это ввязался…