— Вы просили еще деньги под одиночное восхождение на Эверест, — сказал Востоков.
— Откуда ты?… — Ее сердце колотилось о ребра, как язык колокола… — Как ты можешь знать?
— Вот именно, капитан! — Полковник сел на стол. — Вот именно! Воссоединение начнется со дня на день, а тут самый… политически неблагонадежный из моих офицеров — находясь, между прочим, в отпуске! — шляется по территории полка и проводит тайные конференции за черными шторами. Чему вы улыбаетесь, черт вас подрал?
— Хорошо, вернитесь туда. Если хотите, можете взять оружие. Нам нужно еще закончить здесь… Где остальные женщины?
— А, пошли они, знаешь куда! Почему так выходит, Глеб: как генерал — так непременно последний дурак и сволочь?
Капитан встал у окна, выходившего на внутренний дворик доходного дома. Три часа дня. Чудесный солнечный afternoon, совершенно летняя жара. Очаровательный расхлябанный мальчишка пересекает двор, пиная ботинком пивную банку. Легкий жестяной звон… Старичок на галерее напротив не одобряет, на что мальчишка плевал: в двенадцать лет все анархисты. Мгновение застывает в памяти, как муха в янтаре… Пронзительное и краткое ощущение вечности разрушено молодецким посвистом чайника…