— Капитан, — осторожно начал Даничев. — Что мы будем делать теперь, когда убит Главнокомандующий?
— Товарищ генерал, — сдерживая нетерпение, сказал разведчик, — Я знаю, как снять помехи…
— Послушай, милый, не строй из себя тургеневскую девушку и не кидайся красивыми словами. Если твоя свобода тебе не дорога — это твое дело, но я не собираюсь давать тебе возможностей для морального шантажа. Я не хочу ручаться за себя на всю жизнь, а потом терзаться комплексом вины из-за того, что ты подашься в монахи.
— Я что-то не понял, — сказал он, повернувшись к своему вышибале. — Это оно, сори мач?
— Ты, я, Козырев, Шэм, Томилин, Даничев, Хикс, Миллер и Сидорук. Новак останется в батальоне.
Поняв, что не донесет, положил на кучу гравия, разорвал тишэтку. Женщина захрипела, глаза остекленели. Рана сильно кровоточила. Кружевной бра пропитался кровью насквозь и в редких отсветах пламени (горели БТР и «Святогор») казался черным.