— Товарищ генерал, — процедил Драчев. — Как так вышло, что две трети машин растратили весь запас топлива по дороге из аэропорта в город?
— Скорей бы уже пришли Советы, — сказал хозяин, убирая тарелки. — Люди приедут. Туристы будут.
Граната разорвалась прямо под задницей у беляка, который ее бросил. Стряхнув с себя осколки и бетонную крошку, Миша услышал крик…
Имя товарища А, всесильного члена Политбюро, известного нам как Пренеприятнейший, не произвело на похитителей никакого впечатления. За неприметным синим «жигуленком» сомкнулись бесшумные ворота одного из «КБ» на окраине Москвы. А в Ниночкиной квартире всю ночь бесплодно звонил, доводя до исступления кошку Мымру, телефон.
Атмосфера ожидания висела над Островом, и каждый, кто туда попадал, мгновенно оказывался ею отравлен. Таможенные чиновники, городовой, сонный парнишка на заправке, девушка-официантка в бахчисарайском кафе для автомобилистов — все они выдыхали бациллы радостного мандража. Когда Верещагина приветствовал радостно-тревожный сержант на КПП батальона, он с неудовольствием отметил, что и сам подхватил эту бациллу. Конечно, крымцев никто не посвящал в стратегические планы советского командования, но каким-то чутьем жители Острова понимали (а кое-кто уже и знал), что все свершится в один из этих чудесных весенних дней, что оккупация Крыма (газеты предпочитали слово «воссоединение») — вопрос ближайших суток.