Собеседник покачал головой, выражая этим жестом вечное «Oh, those Russians!».
И вместе с тем он был странно спокоен: от него больше ничего не зависело, оставалось только ждать, что произойдет раньше: его спасут или истлеет его жизнь.
— Днепр-один, первый, я подбит, теряю высоту, ухожу домой, — сказал он. — Третий сбит, это «харриеры», ребята!
Стоял час Быка, тяжелый предрассветный морок, и ветер не стихал над Гурзуфским Седлом.
— Пока не надо. Мне бы этот дрючок удержать… Как тебе удалось вырваться? — спросила Рахиль, выходя.
Поэтому когда в городе началась стрельба и расположение части попробовали взять штурмом (Суровцев отбил штурм — нечего делать), он не гадал, кто бы это мог быть. Он решил расспросить людей компетентных. А буде компетентные люди откажутся его консультировать, Вадим Суровцев вспомнит дедушкины рассказы и применит к белячкам их же собственные методы.