— Ты… — Палишко не находил слов. — Ты что же… Все время… Здесь… Ах ты…
Они подъехали к «Даче» — трехэтажному сооружению за забором в славненьком сосновом лесу. Повинуясь кодированному радиосигналу, поднялись ворота, «членовоз» въехал в гараж. Видное лицо выбралось из машины, с хрустом потянулось и шагнуло в лифт. Облицованная карельской березой лестница Иакова вознесла его на третий этаж, в кожаные покои с рабочим столом времен Елизаветы (из головы вон, которой именно — Первой или Второй).
Грузин Берлиани, вернувшись с поста, с удовольствием подпевал. Вообще, напряжение слегка спало, чему немало помог коньяк «Ай-Петри».
— Палишко! — крикнул Глеб. — Оставь его в покое!
Оккупация может потрясти и нас и вас, может привести к самому невероятному… к войне…
— Это уже совершенно недвусмысленное предложение.