Даже не отключение, а резкий бросок в темноту, провал на один миг, антивспышка. Настолько короткая, что мышцы напряжённые ног не успели обрадоваться вольнице -- колени не подогнулись. Не подогнулись, но задрожали. А ведь ждали этого, настраивались! В глазах от центра к периферии быстро расходилась чуть зернистая серая муть. Моргнул раз, другой -- чисто, вижу.
Течение в Туапсинке оказалось не особенно сильным, да и не глубоко, река в этом места разливается, разваливается несколькими рукавами. Через пять минут мы выбрались по склону на основную магистраль, по которой и перевалим в долину на той стороне хребта.
-- Что значит как взяли, не знаешь, что ли? -- артист Сомов быстро вошёл в роль и совершенно искренне удивился. -- Как обычно турку берут? На цистерну, как ещё... Ставим большую цистерну на берегу, обычно на небольшом причале, те думают, что в ней топливо булькает, и подходят подрезать на дурку. А тут я! Остальное -- дело техники.
Дорогая моя, да я ещё не знаю ваших раскладов! Однако могу сообразить по заданному вопросу, -- это не сложно: кислое у вас дело, раз такое спрашиваешь.
-- Нет, не каждый, -- несколько успокоил нас старший Кизим. -- Бывает так, что и по неделе тишина стоит благостная. Так ведь оно ж в любой момент может...
Кроме Степана, в помещении было ещё двое домочадцев: жена, та самая худенькая женщина лет на десять моложе его (как она только тяжеленную крышку держала!), и сын, бойкий вихрастый парнишка лет тринадцати. В отца, светленький, конопатый, коренастый. И уши так же торчат. Фамилия Кизим, вероятно, тюркского происхождения? Ничего татарского в нём не вижу. Впрочем, если поскрести...