Дунк только сейчас рассмотрел чашу, из которой пил, – серебряную, с инкрустацией из золотых улиток по ободу, полную вина.
Старый рыцарь сидел у очага в ночном одеянии, но огонь в очаге не горел. В руке он держал тяжелую серебряную чашу, сделанную для кого-то из лордов Осгри еще до Завоевания. Чашу украшал шахматный лев, составленный из золотых и малахитовых чешуек – некоторые из них уже облупились. Услышав шаги Дунка, старик заморгал, словно пробужденный от сна.
«На роду написано… Рождены от похоти и слабости человеческой».
Лицо Роанны окаменело, как в Холодном Рву перед тем, как она закатила Дунку пощечину.
Бородач подозрительно щурился, глядя на Дунка.
– Мы будем вооружены также, – заметил Хамфри Бисбери.