– Ты знаешь, Громов, в этих местах я в конце восьмидесятых службу начинал лейтенантом. И заметь, именно в двадцатой танковой! Когда нас отсюда вышвырнули, как собак, в даурские степи, в палатках жить, подумал, что все, конец службе. Потом две чеченские кампании за плечами. Короче, Громов, надоел мне весь этот бардак, из армии я уволился в 2003 году. Где только не работал: и крупье, и таксистом, и охранником в автосалоне. Потом революция, то, се, вдруг гляжу, в Интернете объявление: Министерство обороны бывших офицеров на переаттестацию приглашает. Подумал, может, еще Родине послужу? Дальше – ты сам все знаешь. За семь лет я из подполковников в генерал-лейтенанты прыгнул. К чему я это рассказываю, Громов? Да к тому, что рано они нас хоронить поспешили. Все эти немцы, французы, американцы после 91-го года расслабились. Думали, сдохли мы уже или вот-вот помрем. А вот им! – Бородулин сделал характерный жест, хлопнув себя по локтевому сгибу. – Запомни, полковник, они нас боятся. К тому же дерутся, оборачиваясь, на конгресс, парламент, избирателей… А мы смотрим только вперед. Так что дерзай, Громов, удачи тебе на новой должности.