– Все правильно, господин полковник, так надежнее донесения доставлять. Мы по своей линии это со штабом обсудили. Передавать письменные сообщения под надежной охраной проще, чем нарушать режим радимолчания. Тем более время терпит.
Топорков злобно сплюнул себе под ноги, не стесняясь присутствия комбрига. Он буквально задыхался от ярости.
– Летал, – прервал поляк поток красноречия Уильяма. – А сейчас – я обычная штабная крыса. – Карпинский снова криво ухмыльнулся и быстро проглотил рюмку водки.
Они вышли на пропахший гарью воздух и направились к угловатому трофейному БТР GTK «Boxer», переделанному в КШМ и утыканному антеннами.
Сам городок Коса-Гранде, здорово напоминавший смесь военного лагеря с цыганским табором, постоянно патрулировался людьми на пикапах. В отличие от новоприбывших они были одеты в настоящую полевую форму и однообразно вооружены – и то и другое не иначе как взято со складов национальной гвардии. Чувствовалась опытная рука хорошего вояки, сумевшего превратить фермерско-городскую вольницу в сплоченные подразделения, подчиняющиеся единому командованию. Вскоре, когда, преодолев не менее трех «зон безопасности», конвой замер на одной из пыльных улиц Коса-Гранде, рядом с ним притормозил «Хаммер».
К вечеру, пока Роберт летел в Вашингтон на доклад президенту вместе со спящим в хвосте «Гольфстрима» директором Молсоном, сюжет про расстрелянного боевика, его, оказывается, звали Альберто Рамирез, показали по разным каналам раз десять. Причем в голосах некоторых репортеров сквозило плохо скрываемое разочарование успешным окончанием спецоперации. Мало жертв – нечего показывать… Тьфу, мрази!