Из рассказа Флэтчера следовало, что неизвестные боевики атаковали здание после того, как полиция дубинками и слезоточивым газом разогнала толпы чиканос, громящих магазины. Боевики выбили двери, попытались ворваться в здание, но были отброшены шквалом огня из автоматического оружия. Атаковали еще несколько раз, но очень бестолково. Отбились легко. Потом боевики издалека стали обстреливать здание из РПГ и снайперских винтовок, а час назад исчезли, словно растворились.
– Может, и диверсанты. Только кто их убил? Поймите, коллеги, нам сейчас, честно говоря, не до выяснений. Сами видите, что творится. По крайней мере, полевой жандармерии это вряд ли касается. А так как погибшие – не военнослужащие, значит, это дело национальной полиции или ABW.
– Господин президент! – отрапортовал Усольцев. – В связи с критической обстановкой и жертвами среди мирного населения разрешите ввести в действие стратегический план «Клевер».
– Вы с ума сошли, Честертон. Ваша корпорация высоколобых умников написала какую-то ахинею, и, думаете, мы в нее должны верить? – Бенетт с отвращением отшвырнул от себя листки.
– Сейчас нет. Ни малейшего. Русские при Стрельченко обрели то, чего у них не было со времен монгольского нашествия. Они обрели свое национальное государство. Раньше, при царях и коммунистах, русские были придатком государственной машины. Мы могли играть на противоречиях между властью и населением. Теперь русские чувствуют, что они свободны от диктата государства. Государство впервые стало работать на них. Это очень дорого стоит в глазах русских. А когда у нации есть внутри стальной стержень убежденности в своей правоте – они непобедимы.