Вагнер и Месди, как явствовало из теленовостей и Интернета, погибли в результате несчастного случая. Пожар на вилле покойника Бруно был такой силы, что от потерпевших нашли только обугленные кости. Причину смерти пытались выяснить эксперты, хотя противопожарная служба настаивала на утечке газа с последующим взрывом. Погибшие хорошо знали друг друга, и сам факт их совместного нахождения в доме ни у кого вопросов не вызывал. Кроме имама шиитской мечети. По крайней мере, нервозность муллы была хорошо видна Харону. За сутки, что он следил за Абу-Бараком, тот постоянно крутился, бегал, болтал с кем-то по телефону, орал на прихожан мечети. Короче, здорово напоминал человека, в тощий зад которого воткнули шило. Не иначе переживает за своих поганых дружков, доктора и адвоката, горящих ныне в аду. В Бога Харон не верил, но к существованию ада относился более чем серьезно.
«Твердость»! Это слово витало в умах и устах всех европейских лидеров, забывших, похоже, что есть еще и слово «ответственность».
Бригадный генерал Мишель Ольви командует частью всего полгода. Переведен в танкисты из канцелярских работников. Сидел всю жизнь бумажки перебирал. Боевого опыта, за исключением годовой командировки в Боснию в составе контингента ООН, не имеет. К досье прилагалась коротенькая справка, подготовленная военным психологом: «Нерешителен. Оглядывается на начальство. Психологически неустойчив».
Харон протер слезящийся глаз, убрав от лица бинокль. Почти пять часов на посту, у окна, в загаженном общежитии, громко именуемом местными торчками коммуной хиппи. Это, по европейским меркам, коммуна, по нашим же – обычный грязный притон. Для наркоманов, мелких барыг и городских сумасшедших, считающих себя «неординарными творческими личностями». В подвале этой коммуны ютилась какая-то восточная секта во главе с самозваным гуру, плотно сидевшим на кокаине, как и большинство его адептов.
– В каком звании были, Топорков? – уже мягче спросил Громов.