— Почему только казаки? — удивился Гурко.
— Да. Я считаю это самым опасным из того, от чего мы можем хоть как-то защититься. Если он захочет нас убить — эта охрана нам не поможет.
— Все просто. Если бы я хотел действительно объединения Германии, то старался не допустить укрупнения других игроков, дабы Пруссия не имела даже коалиционного противовеса. Но, как вы понимаете, никакой Великой Германской империи я не желаю, ибо она обернется против России. Поэтому я создаю внутри Германии полюсы власти, неравноценные Берлину, но достаточно влиятельные, чтобы не допустить объединение Северогерманского союза любыми быстрыми способами. А сложные и долгие комбинации мы уж сумеем отследить и своевременно вмешаться.
— У нас там было несколько железоделательных заводов, — вмешался Малышев, — которые достались казне после разорения. Я начал на них процедуру модернизации. Пришлось рабочих сводить в одно предприятие, ибо оборудования на все я изыскать не смог. Да и людей не так много. Вот он и будет делать рельсы.
— Да. Официально объявлено, что они обвенчаются в мае, дабы сделать процессию наиболее красивой. София ведь после внушения так перепугалась, что души в Людвиге не чает. Извинялась, плакала, снова извинялась. Он растроган настолько, что уже стихи в ее честь сочиняет. Так что этот Карл… с ненормальным отношением к девочкам, нужен только для подстраховки.
Понимая, что новая винтовка очень серьезно будет влиять на исход сражений, правительства всех стран Европы задумались над тем, как добиться ее самостоятельного производства. Ведь, оставляя подобную «игрушку» в руках русских, они ставили себя в зависимость от их милости.