На излете осени дядя Жора часто плачет. Впереди зима, он ее чувствует.
Когда Настасья уходила, на бельевой веревке, покачиваясь в такт дыханию ветра, сушились восемнадцать толстых авелуковых кос. Тигран проводил ее до конца улицы, а потом, уступив заверениям, что в сопровождении нет никакой нужды, возвратился в дровяной сарай – к работе.
© Александр Заварин иллюстрация на обложке, 2015
– Что-то говорил? – спросила она после минутного молчания.
– Надену свекрови. Ей-то, поди, без разницы, в какой обуви пороги того света обивать.
– Смысл браться за основательное? – махнула она рукой, когда внук предложил построить каменное сооружение. – Я тут одна живу, да и сараем давно уже не пользуюсь – видишь, все дрова сложены под навес, чтобы недалеко было таскать. Ты просто выкопай в углу яму, прикрой досками и поставь ширму. Обойдемся.