Габардиненц Ерванд оказывается отчаянно усатым услужливым мужичком.
– Но как тебе удалось различить эти буквы? Ты не знаешь нашей письменности!
Ованес попробовал гоголь-моголь, с досадой ощутив на зубах сахарные крупинки, усердней загремел вилкой.
– Тридцать лет, а плакал, как ребенок, – наконец высказалась я. Лучше бы промолчала.
– В большом погребе. Как спустишься по лестнице, поворачивай направо.
– У меня уже был такой дар. Целых три дара, три сына, – сипло возразил Василий. – Бог мне их подарил, а потом забрал…