Тут я уже не выдержал, влез в разговор и поспрашивал о банальных вещах, после чего в глазах многих появилась тень догадки, откуда взялось мое прозвище "Дебил". А расспрашивал я своих собеседников, о том как тут они воюют и как живут мирной жизнью.
…Пленник протявкал что-то, явно командное. Верблюд поднялся и ушел… Бунтовать значит надумали? - Врезал мятежнику дубинкой по плечу… Левому, тому что пока еще здоровое. Он стерпел и встал набычившись в ожидании нового удара… Ну на, - получи еще…, еще…, еще… Упал… вот тебе еще разок, и пока хватит. И так тут проторчали слишком долго. Могли бы за это время уже полтыщи шагов пройти… Седло??? А хрен с ним, - пусть тут валяется…
И вот, - раннее утро, рождение дня, на востоке пылает алое зарево предвещающее восход солнца… Я выхожу к почтительно замершим соплеменникам и показываю статуэтку оленя… На их лицах неподдельный восторг и изумление. - Статуэтка действительно хороша! Я и сам доволен своей работой, - олень получился как живой. Это не убогие поделки нашего шамана, мой олень словно бы замер в напряженном ожидании, готовый каждую секунду сорваться с места… Чёрт! Я действительно хорош!!! Но сейчас не до самолюбований. Подхожу к лежащему связанным оленю. Лга*нхи перебил ему заднюю ногу, и бедолага страдал всю ночь, оглашая наше стойбище тоскливыми стонами… Ладно парень, - считай что уже отмучился. Еще немножко осталось. - Перерезаю ему глотку…Скорее надрезаю. Кровь начинает неторопливо вытекать в подставленный горшок, а я быстро сажусь рядом и достаю инструменты… Гордо поднятая длинная шея вдавливается, превращаясь в мощные плечи и высокий горб, туда же идут наскоро обкусанные длинные рога, морда становится менее вытянутой и более массивной. Чем хорош гривастый олень, это обилием шерсти, делающей его немного похожим на овцебыка, так что остается осторожно чтобы не повредить армирующие прутики, изменить форму ног… Потом быстрые движения специально подготовленным стеком с зубчиками там где пальцы мяли глину, и фигурка обрастает шерстью. Вчера я совершал это "чудо" уже раза четыре, так что к тому времени когда глаза оленя окончательно остекленели и кровь перестала литься, в моих руках появилась фигурка овцебыка. Пусть он и не был так же хорош как олень, все-таки работа сделана наспех, но в глазах моих соплеменников читалась искренняя убежденность в сопричастности к Чуду! Я, буквально на их глазах, превратил оленя в овцебыка. Даже Осакат, которая возможно и не считала "старших братьев" своими предками, (надо бы кстати поболтать о верованиях ее народа), и была представителем куда более продвинутой культуры, смотрела на меня с почтительным восторгом и некоторой опаской.