– Стреляй! – шагнула к нему Анфиса. – В мать стреляй! Как в свою мать!
– Ой! – испуганно захлопнула Прасковья рот ладошками. Вопрос ей показался очень важным, а выбор жестоким. Как же она одного сыночка другому предпочтет?
– Пролетарии – главный класс, движущая сила революции, – отвечал Степан.
– Ерема! – прошептала Анфиса и протянула к нему руки.
– Кисть, – говорил Василий Кузьмич, – в ходе эволюции превратилась не просто в орудие труда. Она орган осязания. – Он приложил Нюранину ладонь сначала к теплому боку самовара, потом к столу, повозил из стороны в сторону. – Горячо, холодно, гладко, шершаво. И наконец, это средство общения, – скрутил из Нюраниных пальцев фигу и показал отцу. Выдохся, отпустил ее руку и плюхнулся на скамейку.
– Анфисушка! Христом Богом! – сложила молитвенно руки Аксинья Майданцева.