О! И он здесь! Пристроился на галерке и поплевывает на всех свысока. И чего я на него взъелся?
Я обрадовался, что смог подсказать решение одной из проблем.
Мне было откровенно скучно так вести прием, и я не жалел своих способностей, исцеляя фактически бесплатно. То есть я конечно же не говорил, что исцелял, представляя все в таком свете, будто столь незначительные проблемы — это разок далеко плюнуть для хорошего травника. Однако был и один сравнительно сложный случай. Пришла как-то ко мне на прием одна бабулька и принесла в подарок действительно редкие горные травки. В качестве ответной любезности попросила вернуть ей зрение, так как теперь она только по запаху, как собака, может эти самые травки различать, а когда-то была, дескать, лучшей собирательницей. Ее и в самом Заллире знали. Тамошние травники и лекари очень ценили ее сборы.
— Пьяница. Вот вернешься — вместе и выпьем. — Она с ожиданием и тоской посмотрела на меня: — А когда ты вернешься?
Наконец, видимо, решив, что столь некуртуазный мужчина вряд ли может быть благородным, она стала обращаться ко мне, как в замке своего отца.
Ой! Свента, милая, помоги. Меня же сейчас… да прямо здесь… да прямо так… Вот вы на моем месте, зная мою жену, не вспомнили бы ее предупреждение про гулялку? Я не ханжа, но поступать так, как рекомендовал молодежи некий герцог, известный своей прямотой, я не мог. А тот говаривал: «Дают — бери!», то есть пользуйся. И он же в свое время ввел для самооправдания изречение: «Пользуясь благосклонностью горничной, благородный господин жене не изменяет, а просто удовлетворяет естественную надобность». Правда, когда один граф спросил его, как он относится к тому, чтобы и жена таким же образом удовлетворяла естественную надобность, герцог так разъярился, что наорал на всех и выгнал графа вон.