— Ах ты сука! — удовлетворённо произнёс Басунов, вытащил пистолет и, держа его набок, как в кино, выстрелил кавказцу в живот.
— Бойцы, угроза справа! Басмачи в скалах, а не в кишлаке!
Сапёры двигались перед колонной в рабочем порядке. Первым шагал вожатый с минно‑розыскной собакой на поводке: обученная овчарка бежала зигзагами и обнюхивала дорогу. Через пятнадцать метров уступом шла основная группа из трёх сапёров с миноискателями и щупами; стальные хоботки щупов, отшлифованные землёй и камнями, блестели на солнце. Ещё через пятнадцать метров шли уже бойцы охранения, готовые лупить из автоматов по любому шевелению за обочиной. Сапёры обливались потом: на них были надеты пудовые бронежилеты, а поверх «броников» висели мотки прочного троса с карабинами, сапёрные лопатки и «кошки», широкие спецножи с зазубринами на лезвии, тротиловые шашки для уничтожения неизвлекаемых мин, магнитные приборы обнаружения проводов.
На четвёртый год Шамс однажды увидел, что по дороге, которую они только что выровняли, едет чёрный лакированный «хаммер». Шамс решил, что это штатовские советники, и бросился к джипу. За такое потом его бы заморили в зиндане. Но в джипе находился не американец, а индиец — ачарья Шьямал Шехар‑баба Шривастав, а как мусульманин — Абдутавваб‑Зейб, бизнесмен и философ. Каждый месяц Зуль‑хиджа хазрат Зейб приезжал курить опиум на склон горы Тахт‑и‑Сулейман. И сейчас он увидел молодого раба, который бежит к его машине с криком «хэлп ми!» — весьма необычно для ущелий Белуджистана, где и грамоту знают лишь писцы сердаров.
«Афганцы» кинули вниз несколько дымовых шашек. Бурлящий бурый дым замутил весь объём фойе. В ответ собровцы боевыми выстрелами разбили несколько стеклопанелей фасада, чтобы мглу вытягивало наружу.
— Ваши винтари оставляю вам, парни. К вам у меня претензий нет. А басуновскую «сайгу» забираю вместе с вашими магазинами.