— Как для ролевых игр в порнухе. У меня дома и халат медсестры есть.
— Не трясись, — посоветовал Серёга. — Я твою дочь не украду.
В проезде между левой высоткой и бетонным забором гастронома стоял автокран. Он снимал с платформы тягача прямоугольные бетонные блоки и опускал на асфальт — строил заграждение, чтобы никакой транспорт, даже БТР, не смог бы здесь прорваться. Узенький проём между высотками уже перекрыли грудой из колец шипастой ленты «егоза»; такой же вал из колючей проволоки потом положат поверх бетонных блоков. Попасть во двор можно будет только одним способом: по дороге между торцом правой высотки и котлованом. Но этот путь будет охранять круглосуточный пост. «Коминтерн» решил превратить свои дома в укрепрайон.
Серёга куда лучше Яр‑Саныча знал, в какое время они живут. Гопота, бандиты, наркоманы, сутенёры, просто всякие нелюди. Может, глупая Таня Куделина выпила с подружками водки — и замёрзла в мартовском сугробе? Может, её случайно сбили на перекрёстке машиной — и увезли за город в лес, бросили умирать? От той девочки, которую припомнил Серёга, веяло тоской; она была беззащитная и жалкая — идеальная жертва для выродков.
Люди на полу зашевелились и задёргались в судорогах ужаса.
Он шагал в сторону станции. Машины, что проносились мимо, обдавали его ледяной пылью. Сизая асфальтовая дорога, млечное пространство. Он сделал всё, что мог. Он воевал, потом боролся, потом работал. А счастья не получилось. Смириться? А как же его Пуговка? И вот он украл и бежит.