Каиржану не нравилось что‑то доказывать — он не ценил лихолетовских понтов; ему не нравилось нагибать людей — он не ценил быченковской агрессии; ему проще было договориться, зайти с тыла, решить с другими. По мере сил он избегал и акций устрашения, и побоищ. Он легко находил общий язык; если случались конфликты, он уклонялся и просто терпел, пока всё закончится; втайне он даже гордился теми недостатками, в которых его, бывало, обвиняли, — гордился, что он такой корыстный и коварный.