Щебетовский сел на заднее сиденье и сквозь тонированное окно молча пронаблюдал, как разворачивается «гелендваген» Лихолетова.
А Герману стало немного грустно. Он не испытывал трепета, будто гости собрались на обычный день рожденья. И ещё не хватало Серёги.
— Берите, что хотите, — двусмысленно ухмыльнулся Серёга.
— Пошёл ты в жопу! Иди в жопу! — дружно закричали Дашка и Жанка.
Герман вышел из ванной с красными руками, оттёртыми так тщательно, будто собирался делать хирургическую операцию. В прихожей он плечом зацепил вешалку и едва не сорвал её со стены. Потом налетел на открытую дверь комнаты. В кухне стукнулся о дверку навесного шкафа, чуть не уронил с холодильника какую‑то жестяную банку, сел за стол и столкнул на пол чайные ложки. Таня бросилась к закипевшему чайнику и повалила табуретку.
Они ели шашлык по очереди и понимающе улыбались друг другу. Пахло дымом, мясом и дёгтем шпал. Растянутые в обе стороны рельсовые пути неслышно звенели от напрасного нервного напряжения. Над ржавой крышей вокзала и над проводами станции носились и верещали жаворонки.