Весной на карточку Танюши потекли деньги. Яр‑Саныч уехал на огород. А где‑то в невообразимой дали ждала Индия, и волны Аравийского моря катили шипастые раковины по красным пескам Малабарского побережья.
Это был всё тот же Серёга, из тех бешеных дней у развалин Хинджа.
— Вы намекаете, Георгий Николаевич, что я был в сговоре с Неволиным?
— Не было никакого захвата, — терпеливо повторил Серёга. — Мы заняли ту жилплощадь, которая нам полагается по жилотводу. Всё согласно очереди, согласно постановлениям, вот подписи и гербовые печати. Единственное наше упущение — что заселились раньше акта о приёмке‑сдаче дома. За это административное нарушение мы заплатим штраф, когда получим ордера.
Он достал ложку и аккуратно зачерпнул спирт из лохани, как микстуру.
Однако после «Калигулы» у Владика защемило самолюбие, от досады саднило душу. Он ревновал. Он говорил себе: понятно, почему в 1991‑м Танька выбрала не его, а Лихолетова (хотя Таня тогда ничего не выбирала). Кем в те годы был Серёга и кем был Владик? Расклад ясен. Но сейчас‑то кого Танька предпочла ему? Неволина? И тяжелее всего Владику было принять то, что Танюшу не купить и не своротить с её выбора.