— Точно так же, но сейчас это уже в порядке вещей. Ты не испытываешь никаких чувств от того, что Щебетовский владеет Шпальным рынком, а ты у него — водила. Жизнь есть жизнь. А в те годы подобные ситуации вызывали яростное несогласие. Лихолетов ведь на нём и взрастил «Коминтерн».
Экстренное собрание Штаба созвали Саня Завражный и Гайдаржи — ещё более‑менее вменяемые командиры — вместе с выведенными из Штаба Васей Колодкиным (раньше он отвечал за социалку), Дисой Капитоновым и Гошей Лодягиным, бывшим секретарём. Парни, человек пятнадцать, собрались в ресторане «Шаолинь» — кабак был трофеем войны с «динамовцами».
Она оставила Владика внизу и поднялась в мансарду, села на топчан, бельё на котором всегда пахло кислым хлебом. Сквозь проём люка в полу красный печной свет озарял потолочные балки. В железной печной трубе, обмотанной асбестовой тканью, пощёлкивало. Синее ледяное окно казалось полыньёй; луна свешивалась, как петля. Таня разделась до майки и трусов.
Группой командовал Джон Борисов. В её состав Быченко включил Германа. Вторая группа прикатила на двух обычных автобусах. Парни ехали почти в темноте, потому что окна были зашторены; сидеть в зимней одежде было тесно, и казалось, что они находятся в десантном отсеке БМД. Оружие. Бронежилеты. Никто не пил, не курил, не шутил — так в Афгане отправлялись в рейды. В автобусах «афганцев» охватило полузабытое ощущение войны.
Тотчас хрястнули выстрелы справа и слева, потом — по другую сторону домика, и зазвенело стекло; потом в домике из «сайги» ответил Немец; потом загромыхали удары: Лега крушил колуном дверь, а Темурчик ударил обухом топора в доски, которыми Немец заколотил окно. Штурм начался.
Поначалу Серёга и его штабные опасались, что горисполком отключит «на Сцепе» электричество, газ и воду, но этого не случилось. Разумно: если бы Лямичев решился на такое, «Коминтерн» сразу бы ударил по исполкому, а исполком сам желал атаковать. Он давил на «афганцев» психологически.