поступивших в НКВД СССР донесений местных органов НКВД о преступлениях, совершенных военнослужащими за апрель — май 1942 г.
Через два часа мы выехали в наступающую ночь. В душе было странное спокойствие и уверенность, что все будет нормально.
— Тебе говорили, что ты доп…я? Говорили. Вот и случился великий день, когда твой язык привел тебя в интересное положение. Либо ты утонешь, либо… — Он замолчал и задумчиво уставился на свой сейф. Приняв какое-то решение, Мартынов подошел к сейфу, налил себе коньяка, выпил и, снова убрав все в сейф, вернулся за стол.
— Да сделали из расстрела людей шоу на долгие годы, вот почему! Куча уродов, называющих себя политиками, историками и журналистами, делали на этом деньги, зарабатывали себе политический капитал и тому подобное. Да и с чьей точки зрения трагедия? С точки зрения поляков? Они враги. В моем времени уже забыли, как «нежно и добро» относились поляки к красноармейцам, захваченным в плен благодаря «гениальности» Тухачевского в 20-х годах. Да и позже тоже. С точки зрения «демократической общественности»? Так эта «демократическая общественность» хлопала, когда чеченцы резали головы русским пацанам, когда по всему бывшему СССР «братские народы» убивали русских, когда в Прибалтике эсэсовцев делали национальными героями, борцами за независимость. Актрисы визжали в экстазе, когда расстреливали Белый дом, поддерживали уничтожение сербов в Косово и войну в Югославии. Именно демократы прятали нацистов в США и других странах, уничтожали тысячи людей ради нефти на Ближнем Востоке и многое, многое другое. Даже если действительно мы расстреляли пленных польских офицеров в 40-м году, я не считаю это трагедией. Извините, товарищ народный комиссар, меня немного занесло не в ту сторону, но…
— Я тебе сейчас объясню! А потом товарищ нарком добавит объяснений! — Мартынов резко выдохнул и, уже более спокойно, продолжил, бросив на стол какой-то листок: — Садись и читай!