«…освобождены города: Кременчуг, Днепропетровск, Запорожье, Мелитополь! Войсками Красной армии уничтожено более 150 000 фашистских солдат и офицеров! Более 200 самолетов! Захвачено в плен более 30 000 человек. Захвачено и уничтожено 230 танков, 547 орудий и минометов…»
— Андрей, пойми одну вещь. Боятся все. Кто не боится, тот просто идиот. Но ты — старший лейтенант госбезопасности! Ты не имеешь права показывать свой страх бойцам! Это не значит, что ты должен прогуливаться поверх окопов под огнем немцев. Нет! Ты не должен, ты просто обязан при любых обстоятельствах оставаться внешне спокойным и уверенным! От нас, командиров, зависит уверенность бойцов. Если боец увидит слабость и страх командира, — он скорее всего проиграет бой. Я много раз сам ходил в атаку, поднимал бойцов под огнем. Думаешь, мне было не страшно? Еще как страшно! Но я не имел права показать людям свой страх! Контролируй себя, контролируй свои эмоции и, что еще важнее, думай, кому и что ты говоришь! Ты знаешь, что на тебя поступило уже больше десятка доносов? Разве тебе не говорили контролировать свою речь? Все эти твои иностранные и жаргонные словечки? А раз говорили, то какого х… ты… не… Из-за тебя… в…..и… особисты вместо работы отвлекаются на эти бумажки! Если это будет так продолжаться, то до конца инспекции посажу тебя под арест! А перевозить за собой буду в деревянном ящике! Понял меня, старший лейтенант?
Чтобы не мешать новичкам, я вышел из кабинета. Воспользуюсь служебным положением и прогуляюсь немного, пока возможность есть такая. Выйдя на улицу, я глубоко вздохнул и, не обращая внимания на ставших привычными сержантов-охранников, пошел по тротуару.
— Надеюсь, ты им не говорил, что из… — Тут он поперхнулся и, явно пересиливая себя, продолжил: — Будущего?
— Значит, у вас есть сомнения, что именно НАШЕ ведомство причастно к уничтожению пленных польских офицеров? Я правильно вас понял, Андрей Алексеевич? На чем основаны ваши сомнения?