Мартынов хмыкнул и поднял телефонную трубку…
— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, — торжественно повторяли за Мехлисом пятнадцать молодых парней, решивших пойти с нами. — Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик, и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.
— Старший сержант Павлов, — доложился он, подойдя ко мне.
— Насколько велика возможность очередных нападений? — тихо спросил Молотов.
За последнее время Яша полностью отошел от последствий ранения и превратился почти в того же вредного, болтливого и хитрого Зильбермана, который и стал моим другом. И если уж он спросил меня про кино, значит, этот гад что-то задумал! Только вот что? Да и некогда мне глупостями заниматься! Мне еще кучу бумаг изучить нужно! Так я ему и заявил.
Я хмыкнул. Еще бы! Александр Николаевич и так знал, что это один из моих любимейших фильмов.