Через два часа я был в расположении 41-й стрелковой дивизии.
— Да, товарищ Сталин, уверен! Помимо этого имеются огромные подвижки в радиопромышленности, физике, медицине. К концу этого месяца производство пенициллина выходит на промышленный уровень. Нужно признать, что информация Стасова и Максимова ненамного, но ускорила работу товарища Ермольевой и позволила быстрее наладить производство пенициллина. Все материалы по этим делам — в моем отчете. — Лаврентий Павлович подал Сталину папку с бумагами.
— Старший лейтенант Стасов из командировки прибыл! — И заулыбался, увидев удивленный взгляд Александра Николаевича.
Заполнив кучу бланков и поставив еще больше подписей, мы наконец отправились домой. Слава богу, хоть дали время помыться и вещи собрать. Но к пятнадцати ноль-ноль мы должны быть на аэродроме. Иначе попа болеть будет, Мартынов нам это очень ответственно пообещал. Поэтому мы действовали оперативно. В темпе помылись-побрились, переоделись, мне пришлось петлицы переделывать, и направились к «летунам».
— Смершевцам работы море. Именно они реально проверяют всех этих людей, мы — так, первичный осмотр и фиксация. Ладно. Со следующим — сам. Я понаблюдаю, если что — подскажу. Давай работай, Андрей.
— Мнэ, мнэ, — раздраженно проворчал Сталин, окутываясь дымом. — Как портачить и гадить, все сами с усами! Ни один шпион столько не натворит, сколько могут сделать наши дураки. Ладно. Примем решение. А что сообщают твои люди о настроениях в войсках и по поводу последнего приказа?