Дверь палаты мгновенно открылась, и на пороге появился крепыш в форме сержанта НКВД.
— Дэнэг захотэлось потомкам? — Сталин блеснул глазами. В них разгорался яростный огонь, от которого и Берия, и Молотов почувствовали себя крайне неуютно. — Работай, Лаврэнтий! Тряси ученых. Тэперь ми точно знаем, что перемещение возможно по желанию. Я хочу дать им дэнег столько, сколько им и не снилось!
— Эй! Вы что там делаете?! Почему не в убежище?
— Нет, товарищ старший лейтенант. Сказали, что все узнаем на месте, — ответил, как я и ожидал, Мелешин. Голос у него оказался приятный, слегка глуховатый.
— Очень хорошо, Александр Николаевич, мне нравятся результаты вашей работы. А над вашими предложениями подумаю. По последним находкам есть что-то новое?
— Плохо было, товарищ армейский комиссар, очень плохо. Почти сразу после авианалета нам приказали эвакуироваться. Из штаба дивизии нам отдали свои грузовики, чтобы мы всех забрать могли. Как говорили, немцы в трех местах фронт прорвали и рванули вперед, а с ними и румыны с итальянцами. Сам-то я их не видел, но бойцы, которые нам помогали, рассказали именно так. — Он развел руками. — Больше-то и не знаю ничего. Как дальше-то теперь?