— Валентин Михайлович, — задумчиво напомнил Никулин. — Ну, пожалуй, да. Так почему не в свое дело?
Оказалось, не зря. Оказалось, не сходя с места — это довольно унизительно, временами болезненно и очень страшно. И оказалось, что договариваться невозможно чисто физически. Всех, с кем имело смысл это делать, черные автоматчики увели. Втолкнули из приемной Адама и охранника Жаркова, скрутили и выволокли самого Жаркова вместе с охранником, а с ними нервного директора. С теми, кто остался, говорить смысла не было — языки разные, да и пинают больно. К тому же неудобно такому выгнутому разговаривать: Адаму захлестнули пластиковыми наручниками лодыжки и запястья за спиной, сцепив эти петли.
Замирбек, пряча глаза, запалил вторую сигарету от бычка.
Ковролин под ногами вспух на полмига, под полом крупно раскатился грохот.
— В любое время, — сообщил мастер, совершенно не сияя.
— Сергей Иванович, Сергей Иванович, стоп. Прошу прощения — я с ними, будет нужда, непременно пообщаюсь. Мне хочется ваше мнение узнать.