— Опозорились сейчас с этим заводом, надо понять, о чем речь.
— Ох, что вы, Сергей Иваныч. Вас человек ждет… Ждал… Ох, прошу прощения.
— О, почти земляк, — обрадовался Замирбек. — Из самого или области?
Валерий выждал пять гудков, нажал отбой и ругнулся. Надо было идти вдвоем. Шут с ним, с розыском, с ориентировками, с секретками, сработавшими ночью на обеих точках, и с очень вероятным портретом в каждой ментовской рукавице и на столе у каждого охранника. Зато все было бы просто и ясно. И не холодно, кстати. Валерий потянулся разуться и растереть ноги, но передумал и снова вызвал Мишу.
Адам слушал полминуты, потом замотал головой и громко предложил: «Может, по почте?»
Рядом, тесня его, опустился на колени мужик в черной форме. Он отвел руки Соболева, подсунул ладонь под седину, не глядя отодвинул Неушеву, которая с готовностью отползла на пяточках, и начал что-то делать с Захаровым. Соболев несколько секунд оторопело пытался понять, что творится, по шевелению обтянутой черным сукном спины, с трудом поднялся. И сумел разобрать, что мужик, проворно перевернув пенсионера на живот, оттянул ему веко, губу, подержал руку на шее и вдруг сильно потер Захарову уши — счищая, как кожуру с арахиса.