— Мне это неинтересно. Начальнику своему будете докладывать. Пять минут, поняли?
Утро было невероятно дурным: сперва ждали высокое начальство, потом высокое начальство с иностранными гостями, далее высокое начальство велело ждать, не расслабляясь, затем из АБК пошли сигналы о каком-то маски-шоу: то ли полицейской операции, как в кино, то ли рейдерском захвате, как в телевизоре. Наконец прибежал программист Муртазин.
Если не допускать, что чуда не было, а мастер звонил Адаму, стоя в паре шагов от него. В будке Сарни, например.
Идти — теперь и туда — Айгуль не слишком хотела. Она была готова к тому, что Гульшат тем более упрется всеми копытами с криками: «Так же нельзя!», «Мне это будет напоминать!!» Мелкая много чего кричала последнее время. И крики, и свою неохоту Айгуль собиралась пресечь максимально решительно и жестко. Жизнь продолжается, пусть не у всех.
— Андрей Борисович, что значит конвенция? — спросил Соболев, страшным усилием заставив себя поздороваться.
— Кофе, — напомнил Шестаков и хлопнул дверью кабинета.