Я орал, чтобы он успокоился и бежал за мной, но только напрасно драл глотку. В конце концов пришлось забросить его себе на плечо. Я бежал из казармы, одной рукой придерживая Наггетса за попку. В этот момент я думал о другой ночи и другом ребенке. Это воспоминание подгоняло меня вперед.
Держит что-то в здоровой руке. Тычет в этот предмет пальцем окровавленной руки. Двадцать минут.
Он лежит, уткнувшись лицом в согнутый локоть, смотрит на меня одним глазом и пытается покачать головой.
Я киваю. Мы с Рингер сообразили, что он к этому придет, так что ответ у меня есть. Вопрос в том, устроит он Воша или нет.
Эван открывает рот, чтобы что-то сказать, потом закрывает так плотно, что я слышу, как клацнули зубы.
Я трясу головой, у меня на глазах выступают слезы, и они не поддельные. Думать надо быстро. Моя первая мысль: Эван был прав, действовать в одиночку – самоубийство, и не важно, сколько запасных вариантов мы могли бы придумать. Если бы только Эван был здесь…