Медленно, потому что боюсь его порезать, распарываю ткань от одной дырки к другой, а потом снимаю с него штаны, как кожуру с банана. Да, это очень точное сравнение – как кожуру с банана. Мне нужна сочная мякоть правды, но до нее не доберешься, пока не снимешь кожуру.
Для Маевски «там, где хорошо» был Диснейленд. И не только для них. За эти десять дней до электромагнитного импульса Диснейленд побил все рекорды посещаемости.
– В лагере «Приют» правда есть силовое поле?
– Решение не мое, – говорит она мне. – Тебя переводят в палату для выздоравливающих. Там ты пробудешь, пока не встанешь на ноги. Ты нам нужен.
Я погрузился так глубоко, что до меня уже никто не сможет дотянуться. Впервые за много недель ничего не чувствую. Даже не ощущаю себя как себя. Невозможно понять, где заканчиваюсь я и где начинается небытие.
Когда я возвращаюсь, Эван не спит. Он сидит, привалившись спиной к поваленному дереву. Бледный, дрожит от холода, глаза провалились.