— Мне неведомо, чем она это делает, но видел, как такая страсть оленя поедала. Олень лежит, не трепыхается, в глазах такая боль, что и посейчас мне снится, а тварь на нем и как бы проваливается в оленя-то. Вот так-то.
Когда дошло до споров, кому готовить ужин, я предложил свои услуги, на что все с радостью согласились. Я просмотрел запасы, пособирал в округе разные травки и приготовил настоящий плов по-рикменски. На всякий случай сделал полуторную порцию, и все равно один из егерей, крупногабаритный мужчина, по третьему кругу подчищая куском лепешки пустой котелок, сожалеюще причмокивал. После этого ужина меня назначили штатным кашеваром отряда. Теперь стоило пригрозить, что перестану готовить, как насмешки моментально смолкали.
— Ну-ну, — немного охладил мой пыл учитель, — пока, по моим прикидкам, это будет очень недешевое удовольствие. Но ты прав, милейший. Со временем можно научиться делать это дешевле. А пока так: я займусь бусами, а ты бумагой. Прямо сейчас и приступим, — с энтузиазмом потер руки Лабриано.
Мне показалось или взгляд мужчины потеплел?
Все это мне очень не нравилось. К сожалению, компания из секретаря, камердинера и трех лакеев, с которыми я наладил контакт еще в дороге, убыла вместе с графом, а с местными завязать более близкие отношения толком не успел, занятый исцелениями и тренировками. Надо было срочно восполнять пробел, следуя проверенному правилу — слуги знают если не все, то многое.
Прошло двадцать дней после первого сеанса исцеления хранителя. Я уже полностью втянулся в ритм учебы. На занятия к целительнице и к наставнику по самообороне привык уже ездить в карете, которая всегда дежурила неподалеку от общежития и обязательно дожидалась, когда я освобожусь. Все в общем и целом текло своим чередом, за исключением того, что я после первой встречи ни разу не видел Свенту. На сердце было пусто и тоскливо, как в хмурый осенний день.