– Рингер – девка, – шепчет Чашка и морщит нос, как будто почуяла какую-то гадость.
– Расскажи мне свою сказку, рядовой Наггетс. Ты потерял маму? Хочешь домой? А, я знаю! Давайте все закроем глаза и загадаем желание! Может, мамочка вернется и заберет нас домой! Вот будет хорошо, да, рядовой Наггетс?
Как меня зовут? Лизбет. Я не ранена? Нет. Я одна? Да.
– Если ты не напилась, у них, наверное, есть еще, – говорит Сэмми.
Чашка ничего этого не видела. Она сидит, уткнувшись лбом в колени. Велю Кремню за ней присматривать. Меня беспокоит, как дела у Рингер и Кекса. Кремень смотрит в ответ так, словно готов убить голыми руками.
Сержант сделал глубокий вдох и приготовился к очередному словесному залпу. Я тогда, видно, окончательно утерял способность соображать, потому что открыл рот и заговорил. Скажу честно: в тот момент какая-то часть меня почувствовала облегчение и что-то чертовски похожее на веселье. Я слишком долго сдерживал ненависть.