Василиса тут же залезла в ванну, а я включил телевизор и, лежа на диване под прохладными струями охлажденного воздуха, стал прикидывать, как нам одолеть этого чертова Альберта. И выходило только одно: нет у нас другого свидетеля, который рассказал бы о совершенном преступлении, кроме самого Альберта.
— Что предлагаешь? Документы нам нужны в любом случае, сам понимаешь. Хотя бы показать на улице, если что.
Я поглядывал в зеркало заднего вида, видел там себя — с великолепным фиолетовым фингалом и думал: ну как, как я завтра прибуду к месту моей ссылки с такой рожей? Ответа на этот вопрос не было.
— А это кто валяется? — Я указал на тело под покровом.
— Мы не убивали нумизмата! — буркнула Василиса, тихо сопевшая мне в плечо и не выдержавшая наветов. — Мы пришли туда по делам, а они все были уже мертвы. Нам разбили бошки и дали в руки нож и дробовик! И вообще — откуда там взялся этот чертов ОМОН?
Надо сказать, что человек мало уступает зверю когда дело касается его жизни. Он дерется как зверь, или… убегает как зверь. Будучи не уверен, что эта тварь сдохнет от моего файерболла — проверять я не собирался, — пришлось выбрать второй вариант зверства: развить такую скорость, чтоб не то что крокодил, гепард не догнал! Кстати сказать, Василиса не только не отставала, она неслась впереди с грацией лани и скоростью автомобиля, поднимая тучи брызг и визжа, как полицейская сирена.