У телег остались только пушкари, пятерка воинов вооруженных взятых с ушкуев, так называемых кавалерийских ружей, да мы с Корниловым. Остальным была поставлена задача для перехвата беглецов после залпа пушек.
Зачем, мне было понятно. Тут что ни сделаешь нужно перекреститься и прочесть молитву. По ушкуйным традициям во время похода это делал кормчий, а не я. Воины и экипаж, конечно, обратили внимание, что я не крещусь, и в каюте нет иконок в углу, хотя плотники ее прибили.
После распития виноградного вина, кстати, местного, капитан поинтересовался причиной моей заинтересованности его судном.
- Сколько? - спросил я, как только он подскочил ко мне.
- Но ведь важные бояре могут и потискать такую половую, убытки. Сплошные убытки, - проговорил, но судя по глазам кабатчика, он быстро прикидывает плюсы и минусы от моего предложения.
Отбив последний камешек так, что он улетел вслед за остальными в кувшин с широким горлышком, он стоял у стены, я замер в низкой стойке и, выдохнув, одним слитным движением вернул сабли в ножны.