Нитецкая пожала плечами, взяла в руки шкатулку с фотографиями и поставила на место. Руки у нее дрожали.
– Ленуся, накрой нам в комнате, – попросила Надежда Игоревна. – Нам нужно поговорить.
– Ген, сегодня дело дежурный следак возбудил, а кому передадут, не знаешь?
– И откуда вы это знаете? Евгения Васильевна сама вам об этом говорила?
– Да ни в чем я не уверен! – В голосе Дзюбы зазвучало отчаяние. – Но я знаю одно: нельзя отказываться от версии, пока она не до конца проверена.
Вообще-то по уму надо было бы немедленно звонить и вызывать наряд, а заодно и «скорую». Но это ж мороки на несколько часов: пока приедут, пока вникнут, пока вызовут дежурную следственно-оперативную группу, следователь начнет вопросы задавать. Мол, что да как, чем взламывал дверь, чем пилил наручники, что сказал потерпевший, в каком месте он сидел, в какой позе? Головняк жуткий! А куда деваться? Похищение человека, незаконное лишение свободы, тут без возбуждения уголовного дела никак. Если же вызвать группу со своего телефона и свалить по-тихому, то еще хуже выйдет: начнут искать, найдут, начальство за мошонку подвесит… А там, совсем рядом, в восемьдесят седьмом гараже, его ждет человек, который готов продать ему античитерскую программу. Это ведь куда важнее! Потому что если умелец-программист по имени Колька не дождется Колосенцева, закончит возиться с машиной и уйдет домой, то где же его потом искать? Ни его телефона, ни телефона Михаила у Геннадия не было. Значит, ждать полтора месяца, пока Колька вернется из своего путешествия, а потом отлавливать его возле гаража. Та еще перспективка!