– Надо искать заказчика, – твердо ответил Роман. – Кто-то же заказал ему эту игру.
– Э, э, папаша!.. – забеспокоился Колосенцев, когда мужчину качнуло так, что он едва не свалился на землю. – Держи себя в руках. Дыши ровно.
– Да, Леонид Константинович спросил, и я сказал.
– Ну надо же, – озадаченно проговорил Антон. – А я был уверен, что ей действительно не хотелось ни красивой одежды, ни украшений, во всяком случае, и ее муж, и ее приятельницы именно так говорили.
Эти слова Колосенцев почел за благо не комментировать: ему самому такое было незнакомо, оперативная работа не предполагает ситуации, когда не смеешь или не можешь заговорить с незнакомым человеком. Во всяком случае, Гена Колосенцев мог заговорить с кем угодно и где угодно, не испытывая ни малейшей неловкости.
«Нет», – чуть не сорвалось с языка у Дзюбы. Но он сумел вовремя спохватиться и более или менее уверенно ответил, что да, конечно, они об этом подумали, но пока нет никаких оснований… и никаких доказательств… ибо убить Панкрашину при всех обстоятельствах мог только тот, кто знал, что у нее с собой будет в этот момент дорогое украшение. А круг тех, кто знал, весьма и весьма далек от круга рабочих, приезжающих со всех концов необъятной России и из стран ближнего зарубежья в Москву на заработки.