– И что было дальше? – невозмутимо спросил Колосенцев. – Вы успели домой к семнадцати часам?
– И что было дальше? – с нескрываемым любопытством спросил Колосенцев.
– Ну как что? Евгения сама решила, что человеческое тепло и дружеские контакты стоят дороже, чем красивая одежда и украшения, которые она вполне могла себе позволить. Она отдавала себе отчет в том, что нужно выбирать: или сохранить подруг, давних, любимых, близких, или носить то, что позволяют деньги, и выглядеть соответственно. Она была достаточно мудрой, чтобы понимать, что эти вещи не совмещаются и обязательно нужно делать выбор. И она свой выбор сделала.
– А ты не знаешь? – прищурился Илья Ефимович.
– Очень красивое изделие, очень, – говорил Глинкин, для убедительности потрясая крепко сжатыми кулаками. – Правильно называется ожерелье-нагрудник, работа невероятно сложная, кропотливая. Леонид Константинович его сам придумал и эскизы сделал, а все остальное делали здесь.
– Ты плохо себя чувствуешь? – забеспокоилась Людмила. – Что-то болит?