Даже в сумраке салона машины было видно, как сверкнули обидой глаза Дзюбы. Но Роман промолчал, ничего не сказал, только зубы сцепил.
– Кажется, нет, – неуверенно ответил Дзюба, подумал и добавил уже более твердо: – Точно нет. Я с ребятами разговаривал, они сказали, что просто осмотрели машину, искали записи или еще что-то такое, что объяснило бы, зачем он поехал в Восточный округ. А экспертам не отдавали.
Предложение Юрия Алексеевича удивило и позабавило изрядно, однако он согласился. И поскольку Дом Сотникова начиная с 1845 года делал в основном изделия «со смыслом», встречи двух ювелиров стали регулярными. Примерно через год Рихард Клатт попросил позволения привлечь к отгадыванию еще одного ювелира, голландца по происхождению, и тут уж начали делать ставки. Кто первым отгадывал, тот и забирал выигрыш. Если отгадать не удавалось ни немцу, ни голландцу, деньги доставались Сотникову. Через три года в компании появился четвертый участник – один из старших мастеров Дома Хлебникова.
– Ну, мало, – буркнул Роман. – В три лег, в половине пятого поднялся списки эти гребаные изучать. Никого, кроме Нитецкой, больше не нашел. Вероника Валерьевна – единственный общий контакт Курмышова и Панкрашиной. Надир говорит, что она просто клиентка ювелира, ей Курмышов кольцо делал. Значит, совпадение.
Вот таким был Олег Цырков. Богатым. Независимым. Странноватым. И немного сумасшедшим, как почти все коллекционеры.
– До понедельника. Опять же где-то до обеда. Часов в пять вечера в Москву вернулся.