Едва завидев Романа Дзюбу, протиснувшегося в кабинет следом за Антоном, подполковник Зарубин сморщил лицо, словно незрелый лимон съел.
– Нет, – с трудом переведя дыхание от смеха, ответил Сотников. – Черного и белого там нет, там есть желтое и зеленое.
– Юра, ты? – крикнул Сотников, не поднимаясь с места. – Что ты хотел?
«Вот повезло – так повезло, – думал Роман. – Надо же: и помощь предложила, и толковая. Еще и кормит».
В два часа пятнадцать минут он тяжело поднялся и отправился на кухню, чтобы сварить себе кофе и сделать бутерброд.
Он поежился под моросящим ноябрьским дождем, порыв влажного пронзительного ветра взъерошил его непослушную густую шевелюру и немедленно пробрался через неплотно застегнутый воротник куртки на шею и сполз на грудь мерзкими мурашками. О том, чтобы тихо-мирно сесть на лавочку и начать обзванивать подруг убитой, даже речи идти не могло. Дзюба трусцой добежал до ближайшей троллейбусной остановки – крытого павильончика, в котором и присесть можно, и сверху не капает. Чем больше он звонил, тем быстрее таяли его надежды: никто никаких украшений Евгении Васильевне не давал, никто о таком колье ничего не слышал.