Святополк, при общении со мной, особых затруднений, видимо, тоже не испытывал.
Не давая врагу времени опомниться, я скинул лыжи и быстро спустился с обрыва к барахтающимся в ледяной шуге вервольфам. Те пытались выбраться на лед, и дай им такую возможность, могли бы уцелеть – просто холодной водичкой оборотня не проймешь. Но ни единого шанса я им оставлять не собирался! Да и стрел тратить тоже… Взяв в одну руку копье, а в другую топор, я приступил к кровавой но необходимой работе – колоть, крушить черепа и рубить цепляющиеся за лед лапы. Попавшие в западню вервольфы пытались спастись от меня у другого края полыньи, но все было напрасно: если было не дотянуться топором, я пускал в ход копье, даже не утруждая себя беготней вокруг проруби.
Еще три гранаты насторожил у дороги, там же прикопал и все самодельные патронные мины – чувствую, суеты здесь много будет. Глядишь, кто и нарвется. Потом их где-то в другом месте расставлять, времени может и не быть… Растяжки ставить всяко быстрее.
Родился я в городе, названном… нет, переименованном в честь вождя мировой революции с петушиным погонялом Ленин. В детстве кликуха вождя наводила на недетские размышления: почему, например, не Надькин или Инесскин? Определенно, взрослые что-то недоговаривали… Да и само определение «вождь» всегда вызывало во мне искреннее недоумение: я никак не мог увязать в голове образ гордого пернатого краснокожего, каким представлял себе настоящего вождя, с обличьем плюгавого, лысого и картавого человечка. Но не о том речь…
– Значит, будем гасить! Пока к ним подмога откуда-нибудь не нарисовалась, – резюмировал я.