— Кто прав? — А вот у Эйры, кажется, сложностей поменьше. Девушка сильная, в обновлении половину осени не валялась.
— Мне не нравится эта мысль. И на ересь похоже, и вообще… — Михаил замялся, подыскивая слова. — Это ведь почти умереть: узнать вдруг, что всей твоей жизни и не было никогда!
«Преосвященному Дионисию Пемброукскому, покровителю и, смею надеяться, другу моему, привет! Помню, при расставании нами было уговорено, что писать тебе я буду не реже чем раз в неделю, из соображений получить совет более опытного пастыря, как в деле попечения всего стада, кое, право, суть не овцы, а волки и пастушки волков».
И Лорн начал рассказ. Как водится — с начала. То есть с того невеселого дня, в который светлая Дон, королева Гвинеда, овдовела. А вокруг королевства — варвары злые да соседи жадные. Ну, чем соседство с Кунедой закончилось, все знают. Решила Дон, что лучше и достойней перед императорской короной склониться, чем стать чьей-нибудь добычей. Гвинед же владение богатое, для императора — вассал завидный.
— Слава Эру Элуватару, — спокойно сообщил тот. — Чем скромный замдекана может служить дивной?
Комит разочарованно выдохнул. Друид насмешливо поднял бровь. Чего римлянин не заметил, потому как смотрел не на ирландца.