— Можно еще малыми машинами огонь кидать, — заметил Ивор. — Углей раскаленных в железную клетку насыпать… При полете еще и раздует.
— Так для королевы слава скупердяйки — это очень хорошая слава! А для Хранительницы правды — тем более. Суди сама — от наших королей все ждут щедростей — причем глупых. Бардов засыпают золотом поверх ушей за лживые славословия, устраивают народные обжорки, турниры и бега на ипподроме. А потом, глядишь, нужно построить дорогу, или воевать, или недород и нужно купить у соседей зерно — а казна пуста, и приходится гнать на работу подданных и обирать их. Что против правды. А значит, и глупая щедрость тоже против правды…
— А почему у твоей младшей дочери имя неизмененное?
— Заводи тали! Тяни! — откликается эхом внутри стен Кер-Нида. Машина, которую Неметона обзывает диковинным словом «перрье», куда как хлипче оставшихся дома, стерегущих морские ворота. Зато легче. Подкладывая валики, два десятка человек могут ее развернуть. Легко. Увы, не мгновенно.
Решение казалось хорошим. И довольно свежим. Войска выйдут засветло, пойдут шагом вдоль восточного, пологого берега Туи, за ними рессорные повозки с неприкосновенным запасом на случай чего. Десять миль без дороги, по пляжам и отмелям. Потом повернут на римскую дорогу. Вот тут их и будет ждать первый магазин. У моста. Еда, шатры, короткий ночной отдых. Потом — снова переход. На римской дороге перейдут на рысь. Эмилий поморщился, аллюр не самый приятный. А без стремян и вовсе невыносимый. По счастью, в Глентуи всякий перенял римскую манеру. Иногда в голову приходили мысли о том, что местные жители и правда одичавшие римляне. Утратившие часть цивилизации, но сохранившие старую доблесть. Впрочем, всего четыре часа пытки, и их ждет магазин на другой реке. Следующий переход — и снова до моста. Тут ночевка. И наконец, следующий магазин, обед, еще бросок — и встреча с основными силами. Где уже должен ждать очередной магазин с шатрами и горячей пищей! Хорошо!
— Очень плохо, — сообщила Немайн, — так что больше не буду.