— Тогда мир тоскливых кукол, не имеющих цели, бестолково ищущих цель и вечно натыкающихся на стены. Скучающих, не знающих ни боли, ни радости. Запросто. И тоже хоть сейчас.
— Все детство он меня терял! Пойдет куда-то, а меня забудет в песочнице или на скамейке. Я иногда ревела, а иногда и радовалась. Мама работала с утра до ночи… Забирал меня из садика, мои воспитательницы пытались ему, десятилетнему болвану, внушить, чтобы трехлетнего ребенка посреди людной улицы не бросал. Куда там… Помню, на обратном пути он покупал селедку и мороженое, сам ел и меня угощал. Помню вкус этой селедки… пополам с мороженым… Ботинки мокрые по колено… песок на зубах… Я ведь его обожала, все-таки старший брат…
— Знаешь, — продолжала тем временем Даша, — эти молодые вообще не знают жизни. Мы-то еще помним время, когда можно было просто идти по улице и вдруг попасть под машину. Вполне. Или пойти сдать анализы и обнаружить рак. А эти выросли, как принцы, ни о чем не заботятся, все за них сделается и так…
«Тушение затруднено планировкой здания. Невозможно приблизиться к очагу… Организуйте эвакуацию людей с острова. Внимание: эвакуацию людей, мы не можем подойти к очагу…»
Стена накренилась и ударила Кима по голове. Он упал; конец. Конец «шлюзованию», конец Пандему на земле… Потому что если Пан сейчас допустит Кимову гибель — его больше нет с нами. Он там, с Виталькой, в космосе… Они откроют новый мир… И все будет по-другому… Иное человечество… И гены Кима Анатольевича Каманина, бывшего хирурга, бывшего биолога, бывшего общественного координатора, — они там тоже будут…
— Может быть, Ким? — спросил Пандем снова — как показалось Арине, не очень уверенно.