— Один живу, — сказал Борис Григорьевич, сгружая велосипед. — За бедлам — простите великодушно.
Шурка Тамилов давно уже считал сон напрасной тратой времени: «перезагрузка» стала для него привычным делом. Две минуты глубокого транса — и полное обновление…
— Густаво? Он мне не нужен. Мне не нужен никто.
— Да… Скажите, пожалуйста, а всеведение Пандема — как вписывается в вашу концепцию?
— Я не уверен, что знаю, как тебе ответить, — сказал он наконец. — Скажи, что ты хочешь услышать?
Георгию расхотелось разговаривать. Он всегда с удовольствием приходил к ним, иногда ему казалось, что его слова имеют для них значение… И сказанные в церкви, и сказанные здесь, на скамейке за церковной оградой… А сегодня он не мог видеть своих немногочисленных верных прихожан. Не хотел.